Ч/Б альбом
B-side
2005
* * *
Да, я не Лев Толстой
Чужая ксива
Но столько сжег мостов
Горят красиво
И красивая первой
Любовь догорает
Это белые термы
Это мой копирайт
Да, это белый флаг
Но черный череп
Влюбиться и сгореть дотла
Среди качелек
Или в нежность и верность
Научиться играть
Выходить нужно первым
Это мой копирайт
* * *
Пицца — это разорванная пища
Плач — это палач с закрытым слогом
Лето никогда не повторится
Будет рисоваться недотрогой
Верность — это повернутая ревность
Жалость — как притупленное жало
Время уходить с пустой арены
Столько за мобильный набежало
е2е4
Так много праздников в себя ушло,
Но только у меня никто не стырит
Те блестки на лице и блики на стекло,
Наш Новый год две тысячи четыре.
Там только ты и я, там только ты и явь.
И бесконечный свет в огромном мире.
Твои глаза, и елка, Инь и Янь,
Наш Новый год две тысячи четыре.
Казалось, пусть завидуют и мстят,
Ведь все равно такое не остынет.
Никто не знал тогда, что год спустя
Я вдруг останусь посреди пустыни.
Мы позабыли эту страсть в такси,
Продали немцам, бросили в сортире.
Прости-прощай, вернуться не проси
В наш страшный год две тысячи четыре.
* * *
все, кто был с тобой до меня,
все, кто будет после,
сумеют ли разглядеть свои имена
на белых табличках любви бескрайних погостов?
сумеют ли услышать в перезвонах мобил
среди такой красоты темноты пустоты
глубоких духовных могил
далекий, но такой осветляющий стих,
о том, что там, где закончишься ты,
начнусь новый я, и начнется каждый из них.
все, кто был с тобой до меня,
все, кто будет после,
сумеют ли снова войти в эту реку огня,
нащупав твои густые чернючие космы?
сумеют ли вычленить прошлое,
вырезать на монтаже свою непроглядную осень
оставят ли пошлости?
выйдут ли в космос?
все, кто был с тобой до меня,
все, кто будет после,
добраться должны до того главного дня,
который идет уже после апострофа.
чтобы потом и тебе, и себя изменять
было так просто
на каком-нибудь праздничном дне повесне
и вообще чтобы стало все просто
словно в каком-то веселом кино
в каждой новой тебе, в каждом новом мне,
в каждом новом ином.
* * *
Не те. И ни тени сомнения вроде.
Что можно успеть, если небо — напротив?
Скорее на выход из кризиса жанра
На улице минус на всякий пожарный.
Ты снова заходишь в гестапо без тапок,
Нагой открывая чугунные двери,
Уловит все такты лишь тот, кто бестактен,
Поверит лишь тот, кто не сможет проверить.
Узнает тебя только тот, кто не знает
Какое на свете бывает веселье,
Когда ты уходишь нацелено нахер
Вприпрыжку по лужам асфальта весеннего.
So fire, прекрасная зая, so fire!
Жги этого рая чэбэшные фотки,
Ведь каждый, кто раем давно презираем
Считает, что фотки боятся щекотки.
* * *
Так выходит любовь. Это специфическое зрелище.
Ты уверен, что готов принять участие?
Если ты не веришь, то поверь, что поверишь еще
В полное, безоговорочное, почти космическое счастье.
Как компьютер, который избавляется от лишней шушеры,
Ты в первую очередь стираешь все ненужное,
Ну там картинки всяческих немыслимых животных
Или доказательства какой-то показательной дружбы,
А потом хочешь очиститься полностью, и стираешь стандартные,
Какие-то запароленные переписки и заархивированные плей-листы,
Кидаешь в корзину все связанное с игральными картами
И, опустошая ее, тихо офигеваешь от такой чистоты-пустоты.
Так выходит любовь. Это похоже на вывод донорских кровей
Или при гималайском восхождении на непроходимый тупик.
Это делают только, если системный файл разбила Дама Червей
Или столкнула с самой высокой вершины Дама Пик.
Так выходит любовь. Это специфическое зрелище.
Ты уверен, что готов принять участие?
* * *
День подходит к барьеру
И берет самокат
Эта кровь на портьерах
Дополняет закат
На далеком причале
Недошедшего дня
Мы с тобой повстречались
На закате меня
Мы с тобой повстречались
На том самом крыльце
Так же было в начале
То же будет в конце
Хочешь жить чьим-то счастьем
Растворись и уйди
Но пойдешь на запчасти
Хоть люби хоть флуди
Хоть ныряй в это море
Хоть барахтайся вне
Быть в чужой микрофлоре
Все равно что в овне
Ния
Гия
Литургия
Запертые двери
Мы чужие
Мы другие
Мы такие звери
Deuce
Рюкзак и чемодан. Опять провал.
На низкий старт, и — ночью обернуться.
Все больше стран, в которых ты бывал,
Все меньше мест, куда бы ты хотел вернуться.
Проснуться на матраце без пружин,
На первый-третий быстро рассчитаться.
Все больше женщин, с которыми ты жил,
Все меньше тех, с которыми хотел остаться.
Все сбалансировано: радуга в грязи.
Дары судьбы ждут жертвоприношений.
Все больше целей, которые ты поразил,
Все в меньшей мере защищен в своей мишени.
В
Вот.
Вот и все.
Вот и все, что хотела.
Ветер тягает прохладу у век.
Вместо огня — полуголое тело.
— Вместе навек?
— Вместе навек!
Да.
Да и нет.
Да и в сущности нафиг
Дней вырожденья массивный район?
Дым от свечей — в полумертвый динамик.
— Дунем вдвоем?
— Дунем вдвоем!
Жаль.
* * *
Четыре пары в ряд
и вымыта посуда
и лампочки пестрят
на убранном окне
Четыре пары в ряд
я ухожу отсюда
глаза твои горят
увы уже не мне
Снаружи как-то так
ни холодно ни жарко
отложенный спектакль
о сказочных краях
Все как в ушедшем дне
и огоньки как в шахтах
и свет в твоем окне
но в нем уже не я
Порознь
Я хотел бы выжечь тебя
как в детстве
олимпийского мишку
на желтой фанере
Я хотел бы вырезать
тоненьким лобзиком
из сердца из памяти
Будто бы и не было тебя
И не было целого мира
не было целого
только привкус сладкой гари
И не было знаков
которые так долго и так безнадежно
подавали нам ангелы
Чтобы спасти меня
чтобы спасти тебя
чтобы спасти всех нас
Порознь
Deuce cover
Другая жизнь, другие города,
Все прошлое живет на пленке Fuji.
Одно лишь важно помнить — что всегда,
Всегда и навсегда все будет лучше.
Все происходит к лучшему всегда —
Не персонально для тебя, конечно,
Но это ведь — такая ерунда,
Когда тебя за руку водит Вечность.
Ты одинок, и одиноки все
Настолько, что нелепо жить в обиде.
Другие города — в другой красе.
Лишь нужно захотеть ее увидеть.