RE: Konetz vtorogo perioda
2003
Ono
Как в этом космосе так происходит,
когда, казалось все, и все равно
нулю, бумаге и гудку на пароходе,
но вдруг — бабац! И вот Оно.
Оно, не знающее правил,
законов, выдуманных наугад,
то, что, казалось, навсегда оставил
и веру потерял найти
Войти
в родную реку дважды, в белый водопад,
Поймать в ладони капельки, слезинки,
те, те — без сомнения и лжи.
соединить в одно две половинки,
увидеть, как Оно дрожит
от страсти, от единых смыслов
и просто от желанья жить.
И проходя с разбегу эти стены,
стремясь в миры без времени и стен,
нам не придется резать сны и вены
и нет нужды приобретать патент,
Лепить печати, визы на бумагу,
там нет границ, давно не в моде боль.
А лишь открыться солнцу, ветру, влаге,
всему, что может создавать любовь.
* * *
Все движенья твои — новые
Все улыбки твои — спелые
Не устану просить снова я
Чтоб ты песню про нас спела мне
Чтоб уверовал я полностью
В глубину наших чувств искренних
Я достану тебе звездочку
Что так светит во след чисто нам
Все не сложно сейчас — доброе
Все роскошно сейчас — белое
Что создам для тебя — пробное
Я люблю тебя, значит — сделаю
Tvoja istorija
Твоя история — цветная паутина,
Где воздух электричеством пропах.
Когда ты шла под улюлюканье кретинов,
Но с тайною улыбкой на губах,
Я был с тобой. Тот запах красной пыли
Так близок мне, как будто им дышал.
Я был с тобой, когда еще мы не знакомы были,
Когда синхронно нас лупило током чуждых жал,
Когда вся боль твоя ломала мне колени,
Но свет улыбок силы встать давал,
Я, проходя на Свет по щучьему веленью,
Лишь дверь за дверью шумно открывал
Лишь для того, чтоб сжать в ладонях небо,
Зажечь погасшую звезду в глазах,
Понять, что отправляю в космос до востребо-
Да, до востребования на небесах,
До обретенья ЗА, в твоем раю
Свое послание — за дальнюю гряду,
За горизонт. В него уверую, скроЮ,
Навстречу ветру черному пройду
Я за руку с тобой твою
Историю.
Смотри, как рушатся мосты ошибок,
Отходят вбок платформы корабля.
Шесть пять четыре три. Нам разрешили…
Шипя, уходит из-под ног земля
И горизонты плавятся на взлете.
«Неважный вид у вас, ребята. Как живете?»
«Лишь вашими проклятьями, друзья,
Мы живы». И история веселая до нЕльзя,
Словно глюкозы формула проста,
Полна веревок мыльных, блеска лезвий,
Рисунков постороннего хлыста,
Смертельных вирусов любви по ICQ,
Умений выгодных и знаний бесполезных,
Невыходов из строя, но в бою
Загримированных под линию героя…
Все ни гроша ни стоит в том краю,
Где с чистого листа
Я сам перепишу твою
Историю.
* * *
С тобой мне хочется курить и плакать,
и попросту исчезнуть без тебя,
мять горизонта розовую мякоть
повышенную влажность пригубя.
И падать-падать в ожиданье дозы,
перебивая серые прогнозы
сквозь листья, но с тобою говорить.
И выйти в космос, тихо, без наркоза,
ни плакать не умея, ни курить.
* * *
Все ее мужики ни черта не прохавали,
Утопая на дне, растекаясь вне дна,
Что все дело ни в них, ни в завязке, ни в фабуле,
Что себя разлюбила она.
Что в холодной фате вылетая на встречную,
Она помнила вряд ли их злое вранье,
Что пустые повторы, круги бесконечные
Отобрали любовь у нее.
Wesna.de
Так смешно наблюдать за горящими кронами
и, далекий гудок наполняя патронами,
трогать стен наготу при кораблекрушении
в час, когда наш спектакль подойдет к завершению.
Не стошнило бы солнцем, запущенным в легкие,
берегами травы, берегами далекими,
да ночными бросками по льдам с каракумами,
всем, что было увидено. Или придумано.
Все мелькнет, словно титры за кинокартинами,
сны, кассеты и книги сольются в единое,
разноцветные птички твои прочирикают
наш тревожный отрезок витае куррикулум.
И как фото на память — ключами звенящие,
мы по-детски стремимся попасть в Настоящее,
лишь вдыхая из скважин родное свечение…
Не отключка еще это, но заключение.
Заключение. нА сердце здравые жалюзи,
перманентных анализов желтые жалости,
что на месте рассужено небомилицией,
да пришепчено сбоку четвертыми лицами,
Полузрячими пальцами в книгу провтыкано,
переклинено накрест углами и стыками,
вязью улиц змеиных в узлы переплетено
вместе с грустными песнями, умными сплетнями…
Так светло увядать вместе с новыми красками,
так ненужно из пламени солнца вытаскивать
эту нить полумертвую, чтобы оттаяли
эти синие пальцы на срубленной талии.
И опять поезда, поезда, поездоченьки,
где вы где мои где-то рожденные доченьки,
на планете на нашей поднялись подсолнухи,
полетели со мной, полетели со мной,
Полетели со мной.
Domoj
Я возвращаюсь якобы домой
Автобусом, телегой, автостопом,
По пустырям, помеченным зимой,
Залитым солнца приторным сиропом.
Вот возвращенья светлая пора,
Где карнавал, цветы и лица в блестках,
Там, где «вчера» не значит ни хера,
Но черный снег лежит на перекрестках
Сомнений наших и слепых обид,
И на родных, давно ушедших лицах.
Путь возвращения всегда открыт,
Но ничего не может возвратиться,
Лишь блеклый свет над внутренней тюрьмой,
Где на приют всегда принять готовы,
Куда вернешься якобы домой
И возвращаясь якобы из дома.
Сейчас должна быть осень, не весна,
Без трелей птиц, без наготове почек,
Когда природы голая блесна
На смерть любви твоей вовсю хохочет,
Когда любовь впадает в устья рек,
Чтоб кто-нибудь другой вошел однажды
И, зачерпнув в ладони сладкий грех,
Умчался прочь корабликом бумажным
Под смех и крики новой детворы
С ее качелями в цветных обертках…
Весны опять не будет до поры,
Пока внутри все холодно и мертво.
И возвратиться якобы домой,
И рухнуть в кресло, вне себя от счастья,
Не суждено, пока зеленый гной
Любви погибшей будет возвращаться.
Но автобана красная река
Несет меня на восходящий вечер
И где-то слева ведь наверняка
По горной речке белой — ты навстречу.
И я вернусь, помятый и хромой,
Туда, где все до боли незнакомо…
Открою двери и вернусь домой,
И буду ждать, когда ты будешь дома.